Идея свободы взяла меня в плен
Автор: Misauri
Гамма: ~Kelly~
Рейтинг: PG-13
Размер: макси
Пейринг: РЛ, ЛЭ/ДжП, СБ, ПП, нп
Жанр: Drama, Romance
Отказ: Отказываюсь.
Аннотация: В жизни каждого человека бывают моменты, когда мы стоим на развилке двух дорог, не зная по какому пути идти. В этой жизни у Ремуса Люпина ничего не осталось. Все, что он любил и берег – унесла война. Ему не зачем жить, но он жил. Почему? Ремус приходит на вокзал Кинг-Кросс, чтобы найти ответ на главные вопросы: Как жить дальше и зачем?
Предупреждения: смерть персонажа
Статус: Не закончен
Глава 1
…ты идешь по жизни… иногда не спеша, а иногда переходишь на бег… у тебя есть свои мысли, свой внутренний мир, принципы, идеи… и самое главное, что ты осознаешь, что все это иллюзия, не больше чем выдумка…
что твой мир, твою жизнь, даже тебя придумал однажды Некто… чтобы спрятаться от боли, непонимания окружающих, чтобы уйти, исчезнуть… и этот Некто не кто иной, как ты сам…и вдруг кто-то, совсем рядом, говорит тебе – стань собой, прекрати эту никому, кроме тебя, ненужную игру… и ты выходишь под снег или дождь и смываешь с себя ставшую чужой кожу, пытаешься отодрать приросшую к лицу маску… и сквозь боль ты чувствуешь, что ты счастлив…и холодные капли дождя бьют по обнажившимся нервам, душе, мыслям, чувствам… и сердце рвется на волю, посылая в неизвестность разум, который еще продолжает бороться, хотя уже не знает, зачем… если бы еще недавно тебе сказали, что ты до сих пор способен влюбляться, ты бы только рассмеялся…а сейчас…сейчас у тебя даже нет желания и времени задумываться над всем тем, что стало лишь ненужным грузом, так как очень многое надо изменить, вернуть, чтобы с чистой совестью смотреть в глаза тому…КОГО ТЫ ВИДИШЬ В ЗЕРКАЛЕ .
Ярко светило солнце. Его лучи отражались от луж, оставленных на асфальте недавним дождем. На платформе 9 ¾ стоял мужчина и задумчиво смотрел вслед уходящим поездам. На вид ему можно было дать лет тридцать пять, но никто из прохожих не догадывался, что на самом деле этому человеку было всего двадцать семь. Почти юноша, но поседевшие светло-каштановые волосы и болезненный вид делали его гораздо старше своих лет. Одет он был в серый потрепанный костюм, а в руках держал старый дорожный плащ, который, казалось, состоял из одних заплаток.
Мужчина устало опустился на скамью и задрал голову, подставив изможденное от боли и страданий лицо под лучи солнца, давая им возможность высушить слезы в глазах.… Нет, конечно, это были не слезы, а всего лишь капли от только что прошедшего дождя. Дело в том, что мужчина не плакал уже очень давно. Слезы больше не могли литься из его серых печальных глаз. На протяжении вот уже пяти лет вместо него всегда плакал дождь.
А лукавое солнце продолжало заигрывать с лужами. Лучи его, отражаясь от зеркальной поверхности, освещали улыбки на лицах многочисленных прохожих. Каждый из них куда-то спешил по своим делам, все они были разные, но всех их объединяло одно и то же чувство – радость долгожданной победы. И хотя со дня победы прошло уже шесть лет, люди продолжали радоваться. Слишком долго пришлось ждать, слишком дорогой ценой окупилась им эта война, чтобы они могли пренебрегать каждой минутой счастья, что выпадала на их долю. Вглядываясь в лица людей, мужчине казалось, что в этих улыбках, в этих счастливых глазах, отражаются сломанные судьбы четырех людей, которые просто хотели жить и любить. Двое из них отдали жизни, чтобы спасти своего сына. Двое замечательных людей прошли долгий путь, собирая в единую мозаику свою любовь, и в одночасье лишились всего, к чему так долго шли. Третий всегда был веселым и беззаботным, его даже можно было назвать легкомысленным, но когда дело касалось его друзей, все его легкомыслие мгновенно улетучивалось. Кто бы мог подумать, что из всех четверых предателем и безжалостным убийцей окажется именно он? А теперь он навсегда заперт в одиночной камере Азкабана. Четвертый.… Четвертый был тихим и неприметным человеком, который за всю свою жизнь не сделал никому ничего плохого. Разве заслужил он такой жестокой смерти?
Должен быть специальный закон, ограничивающий продолжительность траура. Что просыпаться в слезах можно, но не дольше месяца. Что через сорок два дня твое сердце не должно замирать, оттого что тебе показалось, будто ты услышал их голоса.
Горе - странная вещь, когда оно происходит неожиданно. Пока цепляешься за горькие мысли о том, что кто-то покинул этот мир, они будут с тобой. А сама жизнь похожа на морские волны: сначала кажется, что ничего не меняется, но однажды замечаешь, как много боли унесла вода…
Ты не вставил их фотографии в рамку. Ты вложил их в конверт, заклеил и спрятал в одном из карманов твоего серого потрепанного пиджака. На случай, если они когда-нибудь начнут уходить из памяти. Возможно, настанет утро, когда их лица не будут первым, что ты вспомнишь…
Больше никогда он не услышит смех этих четырех дорогих ему людей, его друзей. Их смех потонул в криках радости, разбился на тысячи осколков и разлетелся по миру. Пройдя сквозь боль, разочарование и любовь, собирая собственное счастье по крупицам, они отдали его людям. Их жизнь растворилась в потоке повседневных проблем, остались лишь воспоминания. И мир будет продолжать жить и радоваться, и многие утра будут еще дышать, когда в них уже не осталось дыхания….
Глядя на эту суетливую толпу, человек в сером костюме неожиданно улыбнулся. Это была печальная улыбка человека, который через многое прошел и многое пережил. В этой жизни у Ремуса Люпина ничего не осталось. Всех, кого он любил и берег – унесла война. Ему незачем было жить, но он жил. Почему? Почему бы просто не отправиться туда, где тебя любят и, вероятнее всего, ждут? Наверное, потому что он слишком слабый... или слишком сильный. Он продолжал жить, продолжал бороться за призрачные идеалы, надеясь, что все скоро наладится и изменится к лучшему. Что где-то там, за мрачным горизонтом, есть солнце, которое сможет отогреть его заледеневшую душу. Но шли дни, недели, месяцы, годы… а ничего так и не изменилось. Призрачное солнце так и не выглянуло из-за горизонта, серые тучи по-прежнему скрывают его. Жизнь Ремуса стала похожа на серую беспросветную полосу. У него не было ничего: ни дома, ни друзей, ни работы… Серый потрепанный костюм и старый дорожный плащ были тем немногим, чем он еще обладал. Ремуса никто не ждал, никто за него не беспокоился. Он никому не был нужен. Он потерял надежду, что все еще может быть хорошо….
Внезапно снова начался дождь. Платформа быстро опустела: суетливая толпа поспешила скрыться под навесами, и только человек в серых одеждах продолжал одиноко сидеть на скамейке. Ремус закрыл глаза, позволяя дождю омывать его лицо. И может быть, от этого ему становилось легче. Казалось, дождь что-то смывал, и боль уходила вместе с ним. Сломанные судьбы, опустевшие души, разбитые надежды и угасшие улыбки любимых людей – все уходит вместе с дождем.
Мужчина провел рукой по лицу, убирая прилипшие пряди каштановых волос. Его серые глаза безразлично смотрели вдаль. Он мечтал уйти туда, где исчезают поезда. Раствориться в тумане, распадаясь на тысячи холодных капелек, чтобы не думать, не чувствовать, не вспоминать….
- Дождик пошел, - сообщил чей-то голос совсем рядом.
Ремус вздрогнул и отвлекся от своих мрачных мыслей. Рядом с ним сидела светловолосая девочка примерно двенадцати лет. Ее большие голубые глаза с любопытством осматривали мужчину. Девочка была одета в красную куртку, наглухо застегнутую на все пуговицы, вокруг шеи был обмотан синий шарф, а берет сполз на самую макушку. Синяя складчатая юбка едва прикрывала ее острые мальчишеские коленки. Когда же она успела появиться на скамейке рядом с ним?
- Я люблю дождь, - продолжала девочка свой монолог. – А ты?
Это обращение удивило Ремуса.
- Я тоже люблю дождь, - произнес Ремус, - в нем можно спрятать свои слезы.
- Зачем же прятать слезы?
- Чтобы их никто не видел. Слезы – это слабость.
- А почему ты плачешь?
- Потому что не могу иначе.
- Тебе больно?
- Да.
- Хочешь, я подую на рану, и она заживет?
Ремус улыбнулся.
- Эту рану невозможно увидеть, потому что она у меня на сердце.
- Но о ней можно рассказать, - возразила девочка.
Они немного помолчали.
- Когда знаешь, что больше не увидишься с этим человеком, то ему можно рассказать все-все, - снова заговорила девочка.
- Не обо всем на свете можно рассказать, - покачал головой Ремус.
- Конечно, - согласилась девочка, - потому что если рассказывать обо всем на свете, времени может не хватить.
Это прозвучало так по-детски наивно, но в тоже время в этих словах был свой скрытый смысл.
- Нечего рассказывать, - вздохнул мужчина. – Меня зовут Ремус Люпин, и я оборотень. Раньше у меня были друзья, а сейчас нет ничего.
Вопреки всем ожиданиям, его слова не произвели никакого впечатления. Девочка накрыла своей маленькой ладошкой руку мужчины. Ремус повернул голову и встретился взглядом с голубыми глазами ребенка. Она улыбнулась.
- Расскажи мне об этом, - попросила она. – Расскажи мне все с самого начала.
Ремус глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду. Ему не хотелось сейчас думать о том, что делала девочка на вокзале в этот осенний день и почему она была одна. Ремусу снова придется пройти через все то, что он пережил и рассказать об этом двенадцатилетнему ребенку. Но почему-то, это казалось единственно верным решением…
Глава 2
12 июля 1965
Он шел по темному коридору, освещенному всего несколькими факелами. Стараясь ступать так, чтобы не скрипнула ни одна из половиц, он добрался до приоткрытой двери кабинета отца. В комнате находились двое мужчин. Один сидел в кресле перед рабочим столом, а другой нервно мерил шагами пространство у окна.
-…Ты с ума сошел, Сивый, если хоть на минуту подумал, что я присоединюсь к этому вашему Лорду, - пренебрежительно сказал Джон Люпин сидящему в кресле мужчине.
- Выбирай выражения, Джон, - предупредил Сивый. – Сам подумай, чем это может для тебя обернуться.
- Ничем, кроме множества неприятностей, - отрезал Люпин.
Сивый зарычал и вскочил со своего места. Джон выхватил из кармана волшебную палочку и направил ее на оборотня.
- Без глупостей, Фенрир.
Сивый снова опустился в кресло.
- Джон, Джон, а ты никогда не думал, что будет с твоей семьей в случае отказа? – спросил он уже более спокойно.
- Угрожаешь мне? – насмешливо поинтересовался Люпин. – Не стоит. Я всегда смогу защитить свою семью.
В комнате раздался тихий смех, от которого волосы на голове становились дыбом.
- О, да! – воскликнул Сивый. – Ты же у нас храбрый гриффиндорец. Нравится быть марионеткой Дамблдора? Лорд предлагает тебе силу и власть, Джон. Твоя жена и сын не будут ни в чем нуждаться. Подумай об этом, Люпин.
- Как может предлагать силу и власть человек, который сам ее не имеет? – спокойно спросил Джон. – И разве ты, Фенрир, сам не марионетка Темного Лорда? Думаешь, он поделится с тобой властью?
Оборотень проигнорировал слова мужчины.
- Тебе лучше уйти, Фенрир, - добавил Джон.
Сивый хмыкнул и поднялся на ноги. Кресло печально всхлипнуло. В кабинете послышались быстрые шаги. Еще мгновение и дверь кабинета распахнулась настежь. На пороге возник большой сухопарый человек с усами и грязными серыми патлами. Его темные с желтым оттенком глаза жадно уставились на мальчика, стоящего перед ним.
- Ремус! – позвал сзади женский голос.
Он обернулся и увидел позади себя высокую стройную женщину в красном бархатном платье. Ее каштановые волосы были собраны в высокую прическу.
- Иди сюда, сынок, - позвала женщина, протягивая руку.
Ремус со всех ног побежал к матери, спрятался за ней, держась за ее юбку и с опаской поглядывая на оборотня, стоящего в дверях. Вслед за Сивым из кабинета вышел высокий темноволосый мужчина примерно двадцати шести лет. В руках он сжимал волшебную палочку. Продолжая разглядывать ребенка, Сивый хищно улыбнулся и перевел взгляд на Люпина.
- У тебя очень хороший мальчик, Джон, - сказал оборотень сладко. – Будет жаль, если с ним что-то случится.
- Не хочу показаться невежливым, но мне кажется, что тебе пора, Фенрир, - холодно отозвался Джон.
Сивый последний раз посмотрел на ребенка, прячущегося за спиной матери, ухмыльнулся и направился к выходу.
- Фенрир Сивый – самый жестокий оборотень, каких я встречал, а встречал я многих, поверь! Весь смысл его жизни – искусать и заразить как можно больше людей, чтобы раса оборотней преобладала над расой волшебников. В основном он специализируется на детях. Он убежден, что их надо заражать в младенчестве и воспитывать вдали от родителей и общества, в ненависти к нормальным волшебникам. В полнолуние он заранее подбирался ближе к намеченной жертве и действовал наверняка. Планировал все заранее. Так было и со мной, - Ремус горько вздохнул.
Девочка крепче сжала его ладонь.
- Что было дальше? – спросила она мягко.
22 июля 1965
За окном ревела разбушевавшаяся стихия. Сквозь стекло слышался вой ветра, раскаты грома и скрип деревьев.
Он находился в своей маленькой спальне, с головой укрывшись одеялом. Ему было страшно. Родители куда-то ушли, оставив его на попечительство нянюшки, которая теперь возилась на кухне в поисках молока и печенья. Неожиданно раздался стук в дверь.
Ремус напрягся. С самого утра его преследовали нехорошие предчувствия. Он слышал, как нянюшка перестала шуметь кастрюльками и зашаркала к двери. Он хотел вскочить с кровати, броситься вниз и закричать, чтобы она не открывала. Но тело, скованное страхом, отказывалось ему подчиняться, а в горле все пересохло. Пришелец за дверью снова нетерпеливо постучал.
- Уже иду, - крикнула нянюшка.
Ремус слышал, как щелкнул дверной замок, и дверь с громким треском распахнулась настежь. Послышалось рычание волка, какой-то шум, отчаянный крик старой женщины и глухой удар мертвого тела о паркетный пол.
- Он перегрыз ей горло, - сказал Ремус равнодушно, словно рассказывал о чем-то, что не имело к нему никакого отношения. Обычно так люди пересказывают фильм, который смотрели накануне. – Когда я услышал ее крик, то ко мне будто вернулись силы. Пока Сивый и его друзья осматривались на первом этаже, я тихонечко сполз со своей кровати и спрятался в шкафу, чуть приоткрыв дверцу, чтобы иметь возможность видеть, что происходит в комнате.
- Здесь никого нет, - раздался внизу незнакомый голос. Видимо человек пришел вместе с оборотнями, и они его по каким-то неведомым причинам не трогали. – Проверьте второй этаж.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и через минуту в комнату вошел огромный волк.
Сидя у себя в шкафу, Ремус невольно затаил дыхание.
Волк по-хозяйски начал осматриваться. Внезапно, что-то почуяв, он бросился к шкафу, в котором прятался Ремус. Открыв дверцу лапой, он схватил перепуганного ребенка за ногу и поволок наружу.
Как только клыки беспощадно вонзились в плоть, мальчик почувствовал дикую боль, из-за которой мир перед глазами почти сразу померк.
Успев лишь беспомощно захлебнуться собственным криком – слишком невыносимой была боль – Ремус потерял сознание.
Очнулся он уже в кровати в своей спальне. Рядом с ним сидела его мама и, спрятав лицо в ладонях, плакала. Отец стоял чуть поодаль и разговаривал с каким-то человеком.
Ремус протянул руку и робко коснулся локтя матери. Женщина вздрогнула и посмотрела на сына. По щекам ее текли слезы.
- Ремус, милый, - она наклонилась, обнимая сына. – За что тебе все это?
Женщина гладила его волосы, беспомощно плача перед неизбежностью судьбы.
- Анна, - Джон, который уже закончил разговор с целителем, коснулся рукой плеча жены.
- Что сказал лекарь? – спросила она.
Ее серые глаза с надеждой смотрели в глаза мужу. Не выдержав этот, полный мольбы и страдания взгляд, он покачал головой. В комнате раздался вопль отчаяния. Ремус смотрел на родителей и не мог понять, что их так расстроило.
- Мое первое превращение было ужасным. Родители до последнего не рассказывали мне, что происходит. Я еще удивлялся, почему мама каждый день возила меня в больницу. Она до последнего надеялась, что укус Сивого не принес мне никакого вреда, и я не стану таким, как он. Но у врачей на этот счет было другое мнение. «Социально опасен» - вечное клеймо, нависшее надо мной с самого детства.
Когда пришло мое первое полнолуние, я впервые услышал звук разбивающейся Надежды – отчаянный крик матери и удар хрустального бокала об стену. Трансформация – очень мучительный процесс. Не помню, как я перенес это в первый раз.
В памяти лишь остались первые секунды беспроглядной тьмы перед глазами и раздирающей тело на части боли.
Первая трансформация – самая длинная. Наверное, если бы не мама, которая пыталась облегчить мои страдания, я бы врядли пережил ту ночь.
Она всегда верила в меня… верила, что я смогу побороть то зло, что таится во мне.
Вскоре, Анна заболела и слегла, а когда мне исполнилось шесть, ее не стало. Джон не помнил себя от горя. Он очень любил ее. После ее смерти, он пытался утопить свое горе в алкоголе, а через год не стало и его. Я остался один.
Меня к себе забрала бабушка. Она всегда заботилась обо мне. А я старался оправдать ее ожидания, и надежды моих родителей, которые всегда меня оберегали.
Я прятал свою волчью натуру глубоко в себе. Но все равно у меня никогда не было друзей. Ребята меня сторонились, словно чувствовали, что от меня исходит зло…
Ремус замолчал. Девочка тоже молчала. Внезапно ее лицо озарилось счастливой улыбкой.
- Я тоже живу с бабушкой, - сообщила она радостно. – Она всегда говорит мне, что Господь для каждого из нас приготовил испытания, которые мы должны преодолеть. Каждый раз перед сном она рассказывает мне одну и ту же притчу. «Однажды поспорил Дьявол с Господом, что если человека лишить всего, то он перестанет верить. Они выбрали одного смертного и лишили его сначала урожая. Смертный очень огорчился, но продолжал верить. Тогда Дьявол предложил лишить его домашней утвари. Во время засухи весь скот смертного вымер, но он не отчаивался и продолжал верить. Тогда Дьявол лишил его жены и детей. Смертный горевал, но все равно продолжал верить. Дьявол наслал на него страшную болезнь, но даже тогда смертный не утратил своей веры. Тогда Дьявол захотел лишить его жизни, но Господь ему не позволил. В благодарность за веру смертного, Господь вернул ему все, что отнял у него Дьявол…»
- Красивая притча, - сказал Ремус.
Девочка улыбнулась и сильнее сжала его руку.
Глава 3
1 сентября 1971 год
Ремус стоял на платформе 9 ¾ и восхищенно смотрел на алый паровоз, пускающий клубы пара.
- «Хогвартс-экспресс», - прочитал он.
То и дело по платформе сновали ученики Хогвартса, таща за собой огромные чемоданы и клетки с животными.
Толкая перед собой тележку, Ремус двинулся вдоль платформы, ища свободное купе. Первые пять вагонов были уже битком набиты студентами Хогвартса, зато дальше было как будто свободнее. Он с трудом пробирался сквозь толпу, пока, наконец, не нашел свободное купе где-то в середине поезда. Кое-как по ступеням он втащил свой чемодан в вагон. В это время поезд дернулся, и платформа медленно поплыла. Ремус с тоской посмотрел на чужих родителей, которые провожали своих детей. Его самого некому было провожать. Бабушка была магглой и ничего не знала о волшебном мире, а родителей не стало, когда он был еще совсем маленьким. Но зачем теперь об этом думать? Жизнь переворачивает новую страницу…
Мальчик вздохнул и потащил свой чемодан в купе, которое приметил еще на платформе. Оно оказалось уже кем-то занятым, и теперь из него доносились чьи-то голоса.
- …Тебе лучше поступать в Слизерин, - услышал Ремус голос какого-то мальчика.
- В Слизерин? – спросил другой голос. – Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты?
Ремус вздрогнул, решив, что это обращаются к нему, но, как оказалось, вопрос был задан другому мальчику, тоже находящемуся в купе.
- Вся моя семья училась в Слизерине, - сказал он мрачно.
- Елки-палки! – воскликнул тот мальчик, который собирался уйти из школы, если его отправят в Слизерин. – А ты мне показался таким приличным человеком!
- Возможно, я нарушу семейную традицию. А ты куда собираешься, если тебе позволят выбирать?
Ремус заглянул в купе и увидел там трех темноволосых мальчишек и одну рыжеволосую девчонку.
- Гриффиндор, славится тем, что учатся там храбрецы. Как мой отец, - гордо сказал мальчик, чьи черные волосы торчали в разные стороны.
Другой мальчик, в неопрятной мантии, с каким-то болезненным цветом лица и черными глазами, презрительно фыркнул.
Будущий гриффиндорец обернулся к нему:
- Тебе это не нравится?
- Да нет, почему? – ответил тот, хотя его фырканье было недвусмысленным ответом. – Если для кого предпочтительнее быть храбрецом, чем умником…
- А ты-то куда пойдешь, если ты ни то, ни другое? – вмешался мальчишка, сидящий у окна. У Ремуса почему-то сразу же при виде его возникло неприятное чувство, что он слишком заносчивый и нахальный. Его голубые глаза с прищуром вцепились неприязненным взглядом в черноглазого, пальцы небрежно крутили палочку…
«Гриффиндорец» расхохотался. Рыжеволосая девочка сидела вся красная от возмущения и бросала яростные взгляды на обоих мальчишек.
- Северус, пойдем, поищем другое купе, - обратилась она к черноглазому.
- О-о-о-о…
Двое других мальчишек передразнили ее высокомерный тон. Дверь купе открылась. Ремус отошел в сторону, пропуская девочку и мальчика.
- До скорого, Нюниус! – раздалось из купе, когда дверь за ними захлопнулась.
- Лучше тебе к ним не подсаживаться. Они оба такие мерзкие, - сказала девочка, обращая к Ремусу. – Пойдем, Северус.
- Я стоял рядом с купе и смотрел вслед уходящим Лили и Снейпу. Тогда я еще не знал, что Лили так сильно влюбится в Джеймса, несмотря на это нелепое происшествие в купе, а вот Джеймс не замечал ее очень долгое время. Хотя и подтрунивал над ней при первой же возможности. Из-за этого у него возникали постоянные конфликты со Снейпом, чья любовь к Лили не была ни для кого секретом.
- И что произошло потом? – заинтересованно спросила девочка. – Почему Джеймс обратил на Лили свое внимание?
- Потерпи и ты узнаешь об этом, - улыбнулся Ремус.
Ремус еще какое-то время понаблюдал за тем, как рыжеолосая девочка и темноволосый мальчик, которого она называла Северусом, ищут купе, а затем глубоко вздохнул, толкнул дверь купе и вошел. Два мальчика, которые еще хохотали над своей удачной шуткой, мигом перестали смеяться и с интересом посмотрели на Ремуса, замершего на пороге.
- Привет, можно я здесь сяду?
- Да, садись, - сказал «гриффиндорец». – Кстати, я Джеймс Поттер.
Ремус пожал протянутую Джеймсом руку.
- А я Сириус Блэк, - сказал друг Поттера и тоже протянул руку для пожатия. – Давай, я тебе помогу затащить чемодан наверх.
- Спасибо, - удивленно поблагодарил Ремус.
- А тебя как зовут? – спросил Джеймс, когда Ремус и Сириус сели.
- Ремус Люпин.
Джеймс задумался.
- Люпин, - медленно проговорил он. – Не слышал такой фамилии. А ты из чистокровных?
- Нет, моя мама была магглорожденной, а папа чистокровным волшебником. Так что я полукровка, - неохотно объяснил Ремус.
- А почему ты говоришь о своих родителях в прошедшем времени? – спросил Сириус.
- Они погибли, - тихо ответил Люпин.
- Ой, прости, мне жаль, - сказал Блэк без капли сожаления, отворачиваясь к окну.
- С самого начала Джеймс показался мне самоуверенным и немного высокомерным, а Сириус заносчивым и наглым. Я даже предположить не мог, что эти двое станут мне лучшими друзьями. Тогда я желал, чтобы Джеймса отправили в Слизерин, а Сириуса в Пуффендуй. Но даже если эти двое волею судьбы откажутся со мной на одном факультете, то мы ни за что не станем друзьями. Но как я тогда ошибался. Хотя сейчас, памятью возвращаясь в те дни, я понимаю, что было бы лучше, если бы Сириус отправился на факультет своих предков…
- Сириус! – вдруг воскликнул Джеймс, словно о чем-то вспомнив. – Твоя фамилия ведь Блэк? Так?
- Ну, - неохотно признал тот.
- Отец мне говорил, что вы, Блэки, потомственные черные маги, вся ваша семья веками училась в Слизерине, и вы разделяете взгляды этого психа Волдеморта…
- Ничьи я взгляды не разделяю, - буркнул Сириус. – Я же говорю, что может быть, я буду первым, кто нарушит традиции моей семьи. Хотя, есть еще мой дядя, Альфард Блэк, он тоже не разделяет их взглядов. А я смотрю, ты не боишься произносить имя Темного Лорда?
Джеймс пожал плечами.
- Мой папа говорит, что не стоит бояться произносить имя какого-то черного мага с весьма сомнительной родословной. А на каком факультете учились твои родители? – этот вопрос был обращен к Ремусу.
- В Гриффиндоре, - ответил тот.
- Здорово! Надеюсь, мы все туда попадем, - воодушевился Поттер.
* * *
«Хогвартс–экспресс» замедлил ход, а вскоре и вовсе остановился. Студенты высыпали на платформу. Джеймс и Сириус помогли Ремусу стащить чемодан вниз и все трое оказались на неосвещенной маленькой платформе.
- Как же здесь холодно, - поежился Сириус.
- Смотри, нам туда, - сказал Джеймс, показывая на огромную фигуру великана, стоящего в самом конце платформы.
- Первокурсники, сюда! – кричал великан, размахивая руками.
Джеймс, Ремус и Сириус поспешили к нему.
- Все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!
Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за великаном по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Здесь было настолько темно, что складывалось впечатление, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и первокурсники шли в полной тишине. Вскоре они вышли на берег большого черного озера. На другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет с усыпавших небо звезд.
- Ну, ничего себе! – присвистнул Джеймс. – Вот это замок! Его и за всю жизнь не изучишь!
- Значит, мы будем первыми, - ухмыльнулся Сириус.
Джеймс кивнул и улыбнулся. Глаза его блеснули озорным огнем. Ремус стоял рядом с ним и с восхищением смотрел на замок, который заменит ему дом на ближайшие семь лет.
- А теперь по лодкам, - сказал великан. – По четыре человека в одну.
Сириус, Джеймс и Ремус уселись в одну лодку. К ним подсел Северус, но, заметив своих двух соседей с купе, собирался выскочить обратно на берег. Поздно. Лодка заскользила по гладкому как стекло озеру.
- Ух, ты! Смотрите, кто к нам подсел! Это же Нюниус! – радостно воскликнул Джеймс. – А где же твоя рыжеволосая подружка? Неужели не вынесла вида твоих сальных волос?
Сириус, в предвкушении шоу, ухмыльнулся. Ремус притворился глухим и слепым. Северус молчал.
- Чего же ты молчишь, Нюнчик? – продолжал издеваться Джеймс. – Язык проглотил?
- Отвали, - буркнул Северус.
- О, как грубо, - покачал головой Сириус. – Разве так общаются с новыми знакомыми, а, Нюниус? По-моему, ты слишком грязный. Джеймс, как ты смотришь на то, чтобы помочь нашему другу отмыться от грязи?
- Сириус, я считаю, что это гениальная идея, - торжественно сказал Джеймс.
- Подождите, что вы собираетесь делать? – воскликнул Ремус.
Оба мальчишек улыбнулись и почти одновременно схватили Северуса и выкинули его из лодки. Послышался громкий всплеск воды. Кто-то завизжал. Кто-то крикнул про Гигантского Кальмара, который обитает в озере. К ним на своей лодке подплыл великан, одной рукой выловил Северуса из озера и, закутав его в свою шубу, посадил к себе в лодку.
- Надо осторожнее быть, - приговаривал великан, качая головой. Ему даже в голову не могло придти, что этого первокурсника намеренно вытолкнули из лодки.
Джеймс и Сириус, улыбаясь, переглянулись. Похоже, они искренне считали, что это было смешно. Ремус смотрел на них с откровенным презрением.
- За что вы с ним так? – спросил он у них.
Джеймс пожал плечами.
- Не знаю, - сказал он. – Просто мне кажется, что он плохой человек.
- И за это его надо было бросать в озеро? – сурово спросил Ремус.
Джеймс и Сириус поежились под его взглядом и опустили глаза.
- Успокойся, Рем, - примирительно сказал Сириус. – Он, правда, это заслужил.
- Несомненно, поступок Джеймса и Сириуса ужасен, но в чем-то они были правы – Снейп это заслужил. После того случая на озере ни Джеймс, ни Сириус его не трогали, они просто о нем забыли, а он сам продолжал какое-то время искать с ними повод для ссор. Не знаю, зачем ему это было нужно. В итоге он стал их врагом номер один, и они уже просто не могли пройти мимо него, чтобы не задеть.
- Может, он это делал из-за Лили? – мягко спросила девочка, поправляя берет.
- Что ты имеешь в виду? – Ремус вопросительно посмотрел на нее.
- Ну, ты же говорил, что Лили влюблена в Джеймса, а Снейп любил ее. Может, он хотел показать, какой Джеймс плохой, потому и задевал его?
- Может быть. * * *
Они стояли перед освещенными множеством свечей столами факультетов в Большом Зале, взволнованно оглядываясь по сторонам.
Женщина в изумрудно-зеленой мантии, которая назвалась профессором МакГонагалл, произнесла:
- Эванс, Лили!
Та самая рыжеволосая девочка с поезда на дрожащих ногах вышла вперед и села на расшатанный табурет. Профессор МакГонагалл надела ей на голову Распределяющую шляпу. Едва коснувшись темно-рыжих волос, Шляпа провозгласила:
- Гриффиндор!
Ремус слышал, как за его спиной Джеймс Поттер тихо выругался, а у рядом стоящего Северуса вырвался тихий стон.
- Что, Нюнчик, жалеешь, что твоя подружка оказалась в Гриффиндоре? – тихо спросил у него Джеймс.
Северус промолчал. Поттер усмехнулся. Тем временем Лили сняла Шляпу, протянула ее МакГонагалл и заспешила к весело аплодирующим гриффиндорцам. Проходя мимо, она с грустной улыбкой оглянулась на Северуса. Ремус видел, как Сириус, которого все-таки отправили в Гриффиндор, подвинулся, давая ей место на скамье. Она посмотрела на него и, видимо узнав в нем своего соседа по купе, решительно повернулась к нему спиной. Сириус ухмыльнулся и подмигнул Джеймсу.
Перекличка продолжалась. Очередь к шляпе медленно таяла. На Гриффиндор отправили еще одного мальчика по имени Питер Петтигрю.
- Поттер, Джеймс!
Джеймс уверенно подошел к МакГонагалл и сел на табуретку. Складывалось такое впечатление, что он нисколько не сомневается в том, что его отправят именно в Гриффиндор. И действительно, едва коснувшись его угольно-черных растрепанных волос, Шляпа выкрикнула:
- Гриффиндор!
Джеймс спокойно снял Шляпу и присоединился к Сириусу за столом своего факультета.
- Квирелл, Квирениус!
- Пуффендуй!
- Люпин, Ремус!
Ремус вздрогнул, когда услышал свое имя. Нервно сглотнув, он на нетвердых ногах отправился к Шляпе. Он чувствовал на себе взгляды всего зала, и ему хотелось провалиться сквозь землю, только чтобы на него больше никто не смотрел. Ремус опустился на табуретку и профессор МакГонагалл надела на его голову Шляпу. Та немного задумалась, а затем крикнула так, что у Ремуса заложило в ушах:
- Гриффиндор!
Он быстро снял Шляпу и под аплодисменты поспешил к столу своего факультета, где его уже с сияющими улыбками ждали Сириус и Джеймс. Определенно – это самый счастливый день в его жизни!
Гамма: ~Kelly~
Рейтинг: PG-13
Размер: макси
Пейринг: РЛ, ЛЭ/ДжП, СБ, ПП, нп
Жанр: Drama, Romance
Отказ: Отказываюсь.
Аннотация: В жизни каждого человека бывают моменты, когда мы стоим на развилке двух дорог, не зная по какому пути идти. В этой жизни у Ремуса Люпина ничего не осталось. Все, что он любил и берег – унесла война. Ему не зачем жить, но он жил. Почему? Ремус приходит на вокзал Кинг-Кросс, чтобы найти ответ на главные вопросы: Как жить дальше и зачем?
Предупреждения: смерть персонажа
Статус: Не закончен
Луна повешена. Амфитеатр звезд
Неслышно рукоплещет
Странной казни.
Все думают, что не всерьез,
Что это шутка, карнавал и праздник.
Неслышно рукоплещет
Странной казни.
Все думают, что не всерьез,
Что это шутка, карнавал и праздник.
Глава 1
Глава 1
…ты идешь по жизни… иногда не спеша, а иногда переходишь на бег… у тебя есть свои мысли, свой внутренний мир, принципы, идеи… и самое главное, что ты осознаешь, что все это иллюзия, не больше чем выдумка…
что твой мир, твою жизнь, даже тебя придумал однажды Некто… чтобы спрятаться от боли, непонимания окружающих, чтобы уйти, исчезнуть… и этот Некто не кто иной, как ты сам…и вдруг кто-то, совсем рядом, говорит тебе – стань собой, прекрати эту никому, кроме тебя, ненужную игру… и ты выходишь под снег или дождь и смываешь с себя ставшую чужой кожу, пытаешься отодрать приросшую к лицу маску… и сквозь боль ты чувствуешь, что ты счастлив…и холодные капли дождя бьют по обнажившимся нервам, душе, мыслям, чувствам… и сердце рвется на волю, посылая в неизвестность разум, который еще продолжает бороться, хотя уже не знает, зачем… если бы еще недавно тебе сказали, что ты до сих пор способен влюбляться, ты бы только рассмеялся…а сейчас…сейчас у тебя даже нет желания и времени задумываться над всем тем, что стало лишь ненужным грузом, так как очень многое надо изменить, вернуть, чтобы с чистой совестью смотреть в глаза тому…КОГО ТЫ ВИДИШЬ В ЗЕРКАЛЕ .
Ярко светило солнце. Его лучи отражались от луж, оставленных на асфальте недавним дождем. На платформе 9 ¾ стоял мужчина и задумчиво смотрел вслед уходящим поездам. На вид ему можно было дать лет тридцать пять, но никто из прохожих не догадывался, что на самом деле этому человеку было всего двадцать семь. Почти юноша, но поседевшие светло-каштановые волосы и болезненный вид делали его гораздо старше своих лет. Одет он был в серый потрепанный костюм, а в руках держал старый дорожный плащ, который, казалось, состоял из одних заплаток.
Мужчина устало опустился на скамью и задрал голову, подставив изможденное от боли и страданий лицо под лучи солнца, давая им возможность высушить слезы в глазах.… Нет, конечно, это были не слезы, а всего лишь капли от только что прошедшего дождя. Дело в том, что мужчина не плакал уже очень давно. Слезы больше не могли литься из его серых печальных глаз. На протяжении вот уже пяти лет вместо него всегда плакал дождь.
А лукавое солнце продолжало заигрывать с лужами. Лучи его, отражаясь от зеркальной поверхности, освещали улыбки на лицах многочисленных прохожих. Каждый из них куда-то спешил по своим делам, все они были разные, но всех их объединяло одно и то же чувство – радость долгожданной победы. И хотя со дня победы прошло уже шесть лет, люди продолжали радоваться. Слишком долго пришлось ждать, слишком дорогой ценой окупилась им эта война, чтобы они могли пренебрегать каждой минутой счастья, что выпадала на их долю. Вглядываясь в лица людей, мужчине казалось, что в этих улыбках, в этих счастливых глазах, отражаются сломанные судьбы четырех людей, которые просто хотели жить и любить. Двое из них отдали жизни, чтобы спасти своего сына. Двое замечательных людей прошли долгий путь, собирая в единую мозаику свою любовь, и в одночасье лишились всего, к чему так долго шли. Третий всегда был веселым и беззаботным, его даже можно было назвать легкомысленным, но когда дело касалось его друзей, все его легкомыслие мгновенно улетучивалось. Кто бы мог подумать, что из всех четверых предателем и безжалостным убийцей окажется именно он? А теперь он навсегда заперт в одиночной камере Азкабана. Четвертый.… Четвертый был тихим и неприметным человеком, который за всю свою жизнь не сделал никому ничего плохого. Разве заслужил он такой жестокой смерти?
Должен быть специальный закон, ограничивающий продолжительность траура. Что просыпаться в слезах можно, но не дольше месяца. Что через сорок два дня твое сердце не должно замирать, оттого что тебе показалось, будто ты услышал их голоса.
Горе - странная вещь, когда оно происходит неожиданно. Пока цепляешься за горькие мысли о том, что кто-то покинул этот мир, они будут с тобой. А сама жизнь похожа на морские волны: сначала кажется, что ничего не меняется, но однажды замечаешь, как много боли унесла вода…
Ты не вставил их фотографии в рамку. Ты вложил их в конверт, заклеил и спрятал в одном из карманов твоего серого потрепанного пиджака. На случай, если они когда-нибудь начнут уходить из памяти. Возможно, настанет утро, когда их лица не будут первым, что ты вспомнишь…
Больше никогда он не услышит смех этих четырех дорогих ему людей, его друзей. Их смех потонул в криках радости, разбился на тысячи осколков и разлетелся по миру. Пройдя сквозь боль, разочарование и любовь, собирая собственное счастье по крупицам, они отдали его людям. Их жизнь растворилась в потоке повседневных проблем, остались лишь воспоминания. И мир будет продолжать жить и радоваться, и многие утра будут еще дышать, когда в них уже не осталось дыхания….
Глядя на эту суетливую толпу, человек в сером костюме неожиданно улыбнулся. Это была печальная улыбка человека, который через многое прошел и многое пережил. В этой жизни у Ремуса Люпина ничего не осталось. Всех, кого он любил и берег – унесла война. Ему незачем было жить, но он жил. Почему? Почему бы просто не отправиться туда, где тебя любят и, вероятнее всего, ждут? Наверное, потому что он слишком слабый... или слишком сильный. Он продолжал жить, продолжал бороться за призрачные идеалы, надеясь, что все скоро наладится и изменится к лучшему. Что где-то там, за мрачным горизонтом, есть солнце, которое сможет отогреть его заледеневшую душу. Но шли дни, недели, месяцы, годы… а ничего так и не изменилось. Призрачное солнце так и не выглянуло из-за горизонта, серые тучи по-прежнему скрывают его. Жизнь Ремуса стала похожа на серую беспросветную полосу. У него не было ничего: ни дома, ни друзей, ни работы… Серый потрепанный костюм и старый дорожный плащ были тем немногим, чем он еще обладал. Ремуса никто не ждал, никто за него не беспокоился. Он никому не был нужен. Он потерял надежду, что все еще может быть хорошо….
Внезапно снова начался дождь. Платформа быстро опустела: суетливая толпа поспешила скрыться под навесами, и только человек в серых одеждах продолжал одиноко сидеть на скамейке. Ремус закрыл глаза, позволяя дождю омывать его лицо. И может быть, от этого ему становилось легче. Казалось, дождь что-то смывал, и боль уходила вместе с ним. Сломанные судьбы, опустевшие души, разбитые надежды и угасшие улыбки любимых людей – все уходит вместе с дождем.
Мужчина провел рукой по лицу, убирая прилипшие пряди каштановых волос. Его серые глаза безразлично смотрели вдаль. Он мечтал уйти туда, где исчезают поезда. Раствориться в тумане, распадаясь на тысячи холодных капелек, чтобы не думать, не чувствовать, не вспоминать….
- Дождик пошел, - сообщил чей-то голос совсем рядом.
Ремус вздрогнул и отвлекся от своих мрачных мыслей. Рядом с ним сидела светловолосая девочка примерно двенадцати лет. Ее большие голубые глаза с любопытством осматривали мужчину. Девочка была одета в красную куртку, наглухо застегнутую на все пуговицы, вокруг шеи был обмотан синий шарф, а берет сполз на самую макушку. Синяя складчатая юбка едва прикрывала ее острые мальчишеские коленки. Когда же она успела появиться на скамейке рядом с ним?
- Я люблю дождь, - продолжала девочка свой монолог. – А ты?
Это обращение удивило Ремуса.
- Я тоже люблю дождь, - произнес Ремус, - в нем можно спрятать свои слезы.
- Зачем же прятать слезы?
- Чтобы их никто не видел. Слезы – это слабость.
- А почему ты плачешь?
- Потому что не могу иначе.
- Тебе больно?
- Да.
- Хочешь, я подую на рану, и она заживет?
Ремус улыбнулся.
- Эту рану невозможно увидеть, потому что она у меня на сердце.
- Но о ней можно рассказать, - возразила девочка.
Они немного помолчали.
- Когда знаешь, что больше не увидишься с этим человеком, то ему можно рассказать все-все, - снова заговорила девочка.
- Не обо всем на свете можно рассказать, - покачал головой Ремус.
- Конечно, - согласилась девочка, - потому что если рассказывать обо всем на свете, времени может не хватить.
Это прозвучало так по-детски наивно, но в тоже время в этих словах был свой скрытый смысл.
- Нечего рассказывать, - вздохнул мужчина. – Меня зовут Ремус Люпин, и я оборотень. Раньше у меня были друзья, а сейчас нет ничего.
Вопреки всем ожиданиям, его слова не произвели никакого впечатления. Девочка накрыла своей маленькой ладошкой руку мужчины. Ремус повернул голову и встретился взглядом с голубыми глазами ребенка. Она улыбнулась.
- Расскажи мне об этом, - попросила она. – Расскажи мне все с самого начала.
Ремус глубоко вздохнул, словно перед прыжком в воду. Ему не хотелось сейчас думать о том, что делала девочка на вокзале в этот осенний день и почему она была одна. Ремусу снова придется пройти через все то, что он пережил и рассказать об этом двенадцатилетнему ребенку. Но почему-то, это казалось единственно верным решением…
Глава 2
Глава 2
12 июля 1965
Он шел по темному коридору, освещенному всего несколькими факелами. Стараясь ступать так, чтобы не скрипнула ни одна из половиц, он добрался до приоткрытой двери кабинета отца. В комнате находились двое мужчин. Один сидел в кресле перед рабочим столом, а другой нервно мерил шагами пространство у окна.
-…Ты с ума сошел, Сивый, если хоть на минуту подумал, что я присоединюсь к этому вашему Лорду, - пренебрежительно сказал Джон Люпин сидящему в кресле мужчине.
- Выбирай выражения, Джон, - предупредил Сивый. – Сам подумай, чем это может для тебя обернуться.
- Ничем, кроме множества неприятностей, - отрезал Люпин.
Сивый зарычал и вскочил со своего места. Джон выхватил из кармана волшебную палочку и направил ее на оборотня.
- Без глупостей, Фенрир.
Сивый снова опустился в кресло.
- Джон, Джон, а ты никогда не думал, что будет с твоей семьей в случае отказа? – спросил он уже более спокойно.
- Угрожаешь мне? – насмешливо поинтересовался Люпин. – Не стоит. Я всегда смогу защитить свою семью.
В комнате раздался тихий смех, от которого волосы на голове становились дыбом.
- О, да! – воскликнул Сивый. – Ты же у нас храбрый гриффиндорец. Нравится быть марионеткой Дамблдора? Лорд предлагает тебе силу и власть, Джон. Твоя жена и сын не будут ни в чем нуждаться. Подумай об этом, Люпин.
- Как может предлагать силу и власть человек, который сам ее не имеет? – спокойно спросил Джон. – И разве ты, Фенрир, сам не марионетка Темного Лорда? Думаешь, он поделится с тобой властью?
Оборотень проигнорировал слова мужчины.
- Тебе лучше уйти, Фенрир, - добавил Джон.
Сивый хмыкнул и поднялся на ноги. Кресло печально всхлипнуло. В кабинете послышались быстрые шаги. Еще мгновение и дверь кабинета распахнулась настежь. На пороге возник большой сухопарый человек с усами и грязными серыми патлами. Его темные с желтым оттенком глаза жадно уставились на мальчика, стоящего перед ним.
- Ремус! – позвал сзади женский голос.
Он обернулся и увидел позади себя высокую стройную женщину в красном бархатном платье. Ее каштановые волосы были собраны в высокую прическу.
- Иди сюда, сынок, - позвала женщина, протягивая руку.
Ремус со всех ног побежал к матери, спрятался за ней, держась за ее юбку и с опаской поглядывая на оборотня, стоящего в дверях. Вслед за Сивым из кабинета вышел высокий темноволосый мужчина примерно двадцати шести лет. В руках он сжимал волшебную палочку. Продолжая разглядывать ребенка, Сивый хищно улыбнулся и перевел взгляд на Люпина.
- У тебя очень хороший мальчик, Джон, - сказал оборотень сладко. – Будет жаль, если с ним что-то случится.
- Не хочу показаться невежливым, но мне кажется, что тебе пора, Фенрир, - холодно отозвался Джон.
Сивый последний раз посмотрел на ребенка, прячущегося за спиной матери, ухмыльнулся и направился к выходу.
- Фенрир Сивый – самый жестокий оборотень, каких я встречал, а встречал я многих, поверь! Весь смысл его жизни – искусать и заразить как можно больше людей, чтобы раса оборотней преобладала над расой волшебников. В основном он специализируется на детях. Он убежден, что их надо заражать в младенчестве и воспитывать вдали от родителей и общества, в ненависти к нормальным волшебникам. В полнолуние он заранее подбирался ближе к намеченной жертве и действовал наверняка. Планировал все заранее. Так было и со мной, - Ремус горько вздохнул.
Девочка крепче сжала его ладонь.
- Что было дальше? – спросила она мягко.
22 июля 1965
За окном ревела разбушевавшаяся стихия. Сквозь стекло слышался вой ветра, раскаты грома и скрип деревьев.
Он находился в своей маленькой спальне, с головой укрывшись одеялом. Ему было страшно. Родители куда-то ушли, оставив его на попечительство нянюшки, которая теперь возилась на кухне в поисках молока и печенья. Неожиданно раздался стук в дверь.
Ремус напрягся. С самого утра его преследовали нехорошие предчувствия. Он слышал, как нянюшка перестала шуметь кастрюльками и зашаркала к двери. Он хотел вскочить с кровати, броситься вниз и закричать, чтобы она не открывала. Но тело, скованное страхом, отказывалось ему подчиняться, а в горле все пересохло. Пришелец за дверью снова нетерпеливо постучал.
- Уже иду, - крикнула нянюшка.
Ремус слышал, как щелкнул дверной замок, и дверь с громким треском распахнулась настежь. Послышалось рычание волка, какой-то шум, отчаянный крик старой женщины и глухой удар мертвого тела о паркетный пол.
- Он перегрыз ей горло, - сказал Ремус равнодушно, словно рассказывал о чем-то, что не имело к нему никакого отношения. Обычно так люди пересказывают фильм, который смотрели накануне. – Когда я услышал ее крик, то ко мне будто вернулись силы. Пока Сивый и его друзья осматривались на первом этаже, я тихонечко сполз со своей кровати и спрятался в шкафу, чуть приоткрыв дверцу, чтобы иметь возможность видеть, что происходит в комнате.
- Здесь никого нет, - раздался внизу незнакомый голос. Видимо человек пришел вместе с оборотнями, и они его по каким-то неведомым причинам не трогали. – Проверьте второй этаж.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и через минуту в комнату вошел огромный волк.
Сидя у себя в шкафу, Ремус невольно затаил дыхание.
Волк по-хозяйски начал осматриваться. Внезапно, что-то почуяв, он бросился к шкафу, в котором прятался Ремус. Открыв дверцу лапой, он схватил перепуганного ребенка за ногу и поволок наружу.
Как только клыки беспощадно вонзились в плоть, мальчик почувствовал дикую боль, из-за которой мир перед глазами почти сразу померк.
Успев лишь беспомощно захлебнуться собственным криком – слишком невыносимой была боль – Ремус потерял сознание.
Очнулся он уже в кровати в своей спальне. Рядом с ним сидела его мама и, спрятав лицо в ладонях, плакала. Отец стоял чуть поодаль и разговаривал с каким-то человеком.
Ремус протянул руку и робко коснулся локтя матери. Женщина вздрогнула и посмотрела на сына. По щекам ее текли слезы.
- Ремус, милый, - она наклонилась, обнимая сына. – За что тебе все это?
Женщина гладила его волосы, беспомощно плача перед неизбежностью судьбы.
- Анна, - Джон, который уже закончил разговор с целителем, коснулся рукой плеча жены.
- Что сказал лекарь? – спросила она.
Ее серые глаза с надеждой смотрели в глаза мужу. Не выдержав этот, полный мольбы и страдания взгляд, он покачал головой. В комнате раздался вопль отчаяния. Ремус смотрел на родителей и не мог понять, что их так расстроило.
- Мое первое превращение было ужасным. Родители до последнего не рассказывали мне, что происходит. Я еще удивлялся, почему мама каждый день возила меня в больницу. Она до последнего надеялась, что укус Сивого не принес мне никакого вреда, и я не стану таким, как он. Но у врачей на этот счет было другое мнение. «Социально опасен» - вечное клеймо, нависшее надо мной с самого детства.
Когда пришло мое первое полнолуние, я впервые услышал звук разбивающейся Надежды – отчаянный крик матери и удар хрустального бокала об стену. Трансформация – очень мучительный процесс. Не помню, как я перенес это в первый раз.
В памяти лишь остались первые секунды беспроглядной тьмы перед глазами и раздирающей тело на части боли.
Первая трансформация – самая длинная. Наверное, если бы не мама, которая пыталась облегчить мои страдания, я бы врядли пережил ту ночь.
Она всегда верила в меня… верила, что я смогу побороть то зло, что таится во мне.
Вскоре, Анна заболела и слегла, а когда мне исполнилось шесть, ее не стало. Джон не помнил себя от горя. Он очень любил ее. После ее смерти, он пытался утопить свое горе в алкоголе, а через год не стало и его. Я остался один.
Меня к себе забрала бабушка. Она всегда заботилась обо мне. А я старался оправдать ее ожидания, и надежды моих родителей, которые всегда меня оберегали.
Я прятал свою волчью натуру глубоко в себе. Но все равно у меня никогда не было друзей. Ребята меня сторонились, словно чувствовали, что от меня исходит зло…
Ремус замолчал. Девочка тоже молчала. Внезапно ее лицо озарилось счастливой улыбкой.
- Я тоже живу с бабушкой, - сообщила она радостно. – Она всегда говорит мне, что Господь для каждого из нас приготовил испытания, которые мы должны преодолеть. Каждый раз перед сном она рассказывает мне одну и ту же притчу. «Однажды поспорил Дьявол с Господом, что если человека лишить всего, то он перестанет верить. Они выбрали одного смертного и лишили его сначала урожая. Смертный очень огорчился, но продолжал верить. Тогда Дьявол предложил лишить его домашней утвари. Во время засухи весь скот смертного вымер, но он не отчаивался и продолжал верить. Тогда Дьявол лишил его жены и детей. Смертный горевал, но все равно продолжал верить. Дьявол наслал на него страшную болезнь, но даже тогда смертный не утратил своей веры. Тогда Дьявол захотел лишить его жизни, но Господь ему не позволил. В благодарность за веру смертного, Господь вернул ему все, что отнял у него Дьявол…»
- Красивая притча, - сказал Ремус.
Девочка улыбнулась и сильнее сжала его руку.
Глава 3
Глава 3
1 сентября 1971 год
Ремус стоял на платформе 9 ¾ и восхищенно смотрел на алый паровоз, пускающий клубы пара.
- «Хогвартс-экспресс», - прочитал он.
То и дело по платформе сновали ученики Хогвартса, таща за собой огромные чемоданы и клетки с животными.
Толкая перед собой тележку, Ремус двинулся вдоль платформы, ища свободное купе. Первые пять вагонов были уже битком набиты студентами Хогвартса, зато дальше было как будто свободнее. Он с трудом пробирался сквозь толпу, пока, наконец, не нашел свободное купе где-то в середине поезда. Кое-как по ступеням он втащил свой чемодан в вагон. В это время поезд дернулся, и платформа медленно поплыла. Ремус с тоской посмотрел на чужих родителей, которые провожали своих детей. Его самого некому было провожать. Бабушка была магглой и ничего не знала о волшебном мире, а родителей не стало, когда он был еще совсем маленьким. Но зачем теперь об этом думать? Жизнь переворачивает новую страницу…
Мальчик вздохнул и потащил свой чемодан в купе, которое приметил еще на платформе. Оно оказалось уже кем-то занятым, и теперь из него доносились чьи-то голоса.
- …Тебе лучше поступать в Слизерин, - услышал Ремус голос какого-то мальчика.
- В Слизерин? – спросил другой голос. – Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты?
Ремус вздрогнул, решив, что это обращаются к нему, но, как оказалось, вопрос был задан другому мальчику, тоже находящемуся в купе.
- Вся моя семья училась в Слизерине, - сказал он мрачно.
- Елки-палки! – воскликнул тот мальчик, который собирался уйти из школы, если его отправят в Слизерин. – А ты мне показался таким приличным человеком!
- Возможно, я нарушу семейную традицию. А ты куда собираешься, если тебе позволят выбирать?
Ремус заглянул в купе и увидел там трех темноволосых мальчишек и одну рыжеволосую девчонку.
- Гриффиндор, славится тем, что учатся там храбрецы. Как мой отец, - гордо сказал мальчик, чьи черные волосы торчали в разные стороны.
Другой мальчик, в неопрятной мантии, с каким-то болезненным цветом лица и черными глазами, презрительно фыркнул.
Будущий гриффиндорец обернулся к нему:
- Тебе это не нравится?
- Да нет, почему? – ответил тот, хотя его фырканье было недвусмысленным ответом. – Если для кого предпочтительнее быть храбрецом, чем умником…
- А ты-то куда пойдешь, если ты ни то, ни другое? – вмешался мальчишка, сидящий у окна. У Ремуса почему-то сразу же при виде его возникло неприятное чувство, что он слишком заносчивый и нахальный. Его голубые глаза с прищуром вцепились неприязненным взглядом в черноглазого, пальцы небрежно крутили палочку…
«Гриффиндорец» расхохотался. Рыжеволосая девочка сидела вся красная от возмущения и бросала яростные взгляды на обоих мальчишек.
- Северус, пойдем, поищем другое купе, - обратилась она к черноглазому.
- О-о-о-о…
Двое других мальчишек передразнили ее высокомерный тон. Дверь купе открылась. Ремус отошел в сторону, пропуская девочку и мальчика.
- До скорого, Нюниус! – раздалось из купе, когда дверь за ними захлопнулась.
- Лучше тебе к ним не подсаживаться. Они оба такие мерзкие, - сказала девочка, обращая к Ремусу. – Пойдем, Северус.
- Я стоял рядом с купе и смотрел вслед уходящим Лили и Снейпу. Тогда я еще не знал, что Лили так сильно влюбится в Джеймса, несмотря на это нелепое происшествие в купе, а вот Джеймс не замечал ее очень долгое время. Хотя и подтрунивал над ней при первой же возможности. Из-за этого у него возникали постоянные конфликты со Снейпом, чья любовь к Лили не была ни для кого секретом.
- И что произошло потом? – заинтересованно спросила девочка. – Почему Джеймс обратил на Лили свое внимание?
- Потерпи и ты узнаешь об этом, - улыбнулся Ремус.
Ремус еще какое-то время понаблюдал за тем, как рыжеолосая девочка и темноволосый мальчик, которого она называла Северусом, ищут купе, а затем глубоко вздохнул, толкнул дверь купе и вошел. Два мальчика, которые еще хохотали над своей удачной шуткой, мигом перестали смеяться и с интересом посмотрели на Ремуса, замершего на пороге.
- Привет, можно я здесь сяду?
- Да, садись, - сказал «гриффиндорец». – Кстати, я Джеймс Поттер.
Ремус пожал протянутую Джеймсом руку.
- А я Сириус Блэк, - сказал друг Поттера и тоже протянул руку для пожатия. – Давай, я тебе помогу затащить чемодан наверх.
- Спасибо, - удивленно поблагодарил Ремус.
- А тебя как зовут? – спросил Джеймс, когда Ремус и Сириус сели.
- Ремус Люпин.
Джеймс задумался.
- Люпин, - медленно проговорил он. – Не слышал такой фамилии. А ты из чистокровных?
- Нет, моя мама была магглорожденной, а папа чистокровным волшебником. Так что я полукровка, - неохотно объяснил Ремус.
- А почему ты говоришь о своих родителях в прошедшем времени? – спросил Сириус.
- Они погибли, - тихо ответил Люпин.
- Ой, прости, мне жаль, - сказал Блэк без капли сожаления, отворачиваясь к окну.
- С самого начала Джеймс показался мне самоуверенным и немного высокомерным, а Сириус заносчивым и наглым. Я даже предположить не мог, что эти двое станут мне лучшими друзьями. Тогда я желал, чтобы Джеймса отправили в Слизерин, а Сириуса в Пуффендуй. Но даже если эти двое волею судьбы откажутся со мной на одном факультете, то мы ни за что не станем друзьями. Но как я тогда ошибался. Хотя сейчас, памятью возвращаясь в те дни, я понимаю, что было бы лучше, если бы Сириус отправился на факультет своих предков…
- Сириус! – вдруг воскликнул Джеймс, словно о чем-то вспомнив. – Твоя фамилия ведь Блэк? Так?
- Ну, - неохотно признал тот.
- Отец мне говорил, что вы, Блэки, потомственные черные маги, вся ваша семья веками училась в Слизерине, и вы разделяете взгляды этого психа Волдеморта…
- Ничьи я взгляды не разделяю, - буркнул Сириус. – Я же говорю, что может быть, я буду первым, кто нарушит традиции моей семьи. Хотя, есть еще мой дядя, Альфард Блэк, он тоже не разделяет их взглядов. А я смотрю, ты не боишься произносить имя Темного Лорда?
Джеймс пожал плечами.
- Мой папа говорит, что не стоит бояться произносить имя какого-то черного мага с весьма сомнительной родословной. А на каком факультете учились твои родители? – этот вопрос был обращен к Ремусу.
- В Гриффиндоре, - ответил тот.
- Здорово! Надеюсь, мы все туда попадем, - воодушевился Поттер.
* * *
«Хогвартс–экспресс» замедлил ход, а вскоре и вовсе остановился. Студенты высыпали на платформу. Джеймс и Сириус помогли Ремусу стащить чемодан вниз и все трое оказались на неосвещенной маленькой платформе.
- Как же здесь холодно, - поежился Сириус.
- Смотри, нам туда, - сказал Джеймс, показывая на огромную фигуру великана, стоящего в самом конце платформы.
- Первокурсники, сюда! – кричал великан, размахивая руками.
Джеймс, Ремус и Сириус поспешили к нему.
- Все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!
Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за великаном по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Здесь было настолько темно, что складывалось впечатление, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и первокурсники шли в полной тишине. Вскоре они вышли на берег большого черного озера. На другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет с усыпавших небо звезд.
- Ну, ничего себе! – присвистнул Джеймс. – Вот это замок! Его и за всю жизнь не изучишь!
- Значит, мы будем первыми, - ухмыльнулся Сириус.
Джеймс кивнул и улыбнулся. Глаза его блеснули озорным огнем. Ремус стоял рядом с ним и с восхищением смотрел на замок, который заменит ему дом на ближайшие семь лет.
- А теперь по лодкам, - сказал великан. – По четыре человека в одну.
Сириус, Джеймс и Ремус уселись в одну лодку. К ним подсел Северус, но, заметив своих двух соседей с купе, собирался выскочить обратно на берег. Поздно. Лодка заскользила по гладкому как стекло озеру.
- Ух, ты! Смотрите, кто к нам подсел! Это же Нюниус! – радостно воскликнул Джеймс. – А где же твоя рыжеволосая подружка? Неужели не вынесла вида твоих сальных волос?
Сириус, в предвкушении шоу, ухмыльнулся. Ремус притворился глухим и слепым. Северус молчал.
- Чего же ты молчишь, Нюнчик? – продолжал издеваться Джеймс. – Язык проглотил?
- Отвали, - буркнул Северус.
- О, как грубо, - покачал головой Сириус. – Разве так общаются с новыми знакомыми, а, Нюниус? По-моему, ты слишком грязный. Джеймс, как ты смотришь на то, чтобы помочь нашему другу отмыться от грязи?
- Сириус, я считаю, что это гениальная идея, - торжественно сказал Джеймс.
- Подождите, что вы собираетесь делать? – воскликнул Ремус.
Оба мальчишек улыбнулись и почти одновременно схватили Северуса и выкинули его из лодки. Послышался громкий всплеск воды. Кто-то завизжал. Кто-то крикнул про Гигантского Кальмара, который обитает в озере. К ним на своей лодке подплыл великан, одной рукой выловил Северуса из озера и, закутав его в свою шубу, посадил к себе в лодку.
- Надо осторожнее быть, - приговаривал великан, качая головой. Ему даже в голову не могло придти, что этого первокурсника намеренно вытолкнули из лодки.
Джеймс и Сириус, улыбаясь, переглянулись. Похоже, они искренне считали, что это было смешно. Ремус смотрел на них с откровенным презрением.
- За что вы с ним так? – спросил он у них.
Джеймс пожал плечами.
- Не знаю, - сказал он. – Просто мне кажется, что он плохой человек.
- И за это его надо было бросать в озеро? – сурово спросил Ремус.
Джеймс и Сириус поежились под его взглядом и опустили глаза.
- Успокойся, Рем, - примирительно сказал Сириус. – Он, правда, это заслужил.
- Несомненно, поступок Джеймса и Сириуса ужасен, но в чем-то они были правы – Снейп это заслужил. После того случая на озере ни Джеймс, ни Сириус его не трогали, они просто о нем забыли, а он сам продолжал какое-то время искать с ними повод для ссор. Не знаю, зачем ему это было нужно. В итоге он стал их врагом номер один, и они уже просто не могли пройти мимо него, чтобы не задеть.
- Может, он это делал из-за Лили? – мягко спросила девочка, поправляя берет.
- Что ты имеешь в виду? – Ремус вопросительно посмотрел на нее.
- Ну, ты же говорил, что Лили влюблена в Джеймса, а Снейп любил ее. Может, он хотел показать, какой Джеймс плохой, потому и задевал его?
- Может быть. * * *
Они стояли перед освещенными множеством свечей столами факультетов в Большом Зале, взволнованно оглядываясь по сторонам.
Женщина в изумрудно-зеленой мантии, которая назвалась профессором МакГонагалл, произнесла:
- Эванс, Лили!
Та самая рыжеволосая девочка с поезда на дрожащих ногах вышла вперед и села на расшатанный табурет. Профессор МакГонагалл надела ей на голову Распределяющую шляпу. Едва коснувшись темно-рыжих волос, Шляпа провозгласила:
- Гриффиндор!
Ремус слышал, как за его спиной Джеймс Поттер тихо выругался, а у рядом стоящего Северуса вырвался тихий стон.
- Что, Нюнчик, жалеешь, что твоя подружка оказалась в Гриффиндоре? – тихо спросил у него Джеймс.
Северус промолчал. Поттер усмехнулся. Тем временем Лили сняла Шляпу, протянула ее МакГонагалл и заспешила к весело аплодирующим гриффиндорцам. Проходя мимо, она с грустной улыбкой оглянулась на Северуса. Ремус видел, как Сириус, которого все-таки отправили в Гриффиндор, подвинулся, давая ей место на скамье. Она посмотрела на него и, видимо узнав в нем своего соседа по купе, решительно повернулась к нему спиной. Сириус ухмыльнулся и подмигнул Джеймсу.
Перекличка продолжалась. Очередь к шляпе медленно таяла. На Гриффиндор отправили еще одного мальчика по имени Питер Петтигрю.
- Поттер, Джеймс!
Джеймс уверенно подошел к МакГонагалл и сел на табуретку. Складывалось такое впечатление, что он нисколько не сомневается в том, что его отправят именно в Гриффиндор. И действительно, едва коснувшись его угольно-черных растрепанных волос, Шляпа выкрикнула:
- Гриффиндор!
Джеймс спокойно снял Шляпу и присоединился к Сириусу за столом своего факультета.
- Квирелл, Квирениус!
- Пуффендуй!
- Люпин, Ремус!
Ремус вздрогнул, когда услышал свое имя. Нервно сглотнув, он на нетвердых ногах отправился к Шляпе. Он чувствовал на себе взгляды всего зала, и ему хотелось провалиться сквозь землю, только чтобы на него больше никто не смотрел. Ремус опустился на табуретку и профессор МакГонагалл надела на его голову Шляпу. Та немного задумалась, а затем крикнула так, что у Ремуса заложило в ушах:
- Гриффиндор!
Он быстро снял Шляпу и под аплодисменты поспешил к столу своего факультета, где его уже с сияющими улыбками ждали Сириус и Джеймс. Определенно – это самый счастливый день в его жизни!
@темы: Гарри Поттер, Убывающая луна, Fanfiction